"Новая газета"
Алексей БОГОМОЛОВ
10.07.2003
АЛЕКСАНДР СИДЕЛЬНИКОВ:КОСТЕР НА ЛЬДУ
 | |
Канадцы Александра Сидельникова побаивались, а партнеры по называли Костром, любили за рыжие волосы и твердый характер
|
…Шла четвертая минута второго периода. Своды Дворца спорта в польском городе Катовице готовы были рухнуть, когда сборная СССР пропустила четвертую шайбу от хозяев чемпионата. Александр Сидельников медленно поднялся со льда и, не дожидаясь сигнала тренера,
покатился к скамейке запасных. Ему навстречу уже двигался Владислав Третьяк. Саша тяжело опустился на скамейку. Его рыжие волосы растрепались, были мокрыми от пота. «Ничего, Костер, — похлопал его по спине кто-то из игроков, — сейчас мы их порвем». Но ни великий Третьяк,
ни тройка Харламова, ни спартаковцы – герои Олимпиады в Инсбруке – не смогли выиграть у поляков, которым меньше полутора десятков шайб до этого забивали в крайне редких случаях. А затем и весь чемпионат был проигран. В следующем составе сборной Сидельникова уже не было.
Казалось, карьера закончена. Все, что можно — золотые медали первенства СССР, чемпионатов мира и Европы, Олимпийских игр, — выиграно, побеждены канадские профессионалы. Замучили многочисленные травмы. Может, действительно стоило закончить?
…Когда в тринадцатилетнем возрасте он пришел в хоккейный клуб «Крылья Советов», у него даже в мыслях не было вставать в ворота и ловить шайбы. Наоборот, он очень любил забивать. Года два назад на тренировке хоккейного клуба МГУ я видел, как пятидесятилетний
тренер Сидельников в роли нападающего лихо расправлялся с пришедшим из высшей лиги динамовским вратарем Сергеем Подпузько. Выход к воротам, ложное движение – шайба в воротах. Еще выход, резкий бросок над «блином» — шайба в девятке. Игорь Дорофеев шутит: «Тебя, Николаич, хоть сейчас к нам в тройку».
Забивал юный Сидельников довольно много, даже в юношескую сборную страны попал как нападающий. А через год все в его жизни изменилось — свое восемнадцатилетие он встретил уже вратарем команды «Крылья Советов». Клуб этот тогда был крепким середнячком. Доминировали любимцы Брежнева и Устинова — армейцы, профсоюзно-народные спартаковцы и «представители КГБ-МВД» московские динамовцы. Иногда шороху наводили пробивавшиеся в призеры воскресенский «Химик» и ленинградский СКА, но дальше третьего места и они не доходили.
А болельщики-ветераны с ностальгией вспоминали пятидесятые годы, когда «Крылышки» постоянно присутствовали в тройке сильнейших и в 1957 году даже стали чемпионами. Новым чемпионом предстояло стать и юному Саше Сидельникову, за огненно-рыжие волосы получившему любовное прозвище Костер.
Вратари всегда рождались по-разному. Владислав Третьяк, к примеру, рассказывал, что его больше всего очаровала вратарская форма. И хотя он сам тоже мечтал забивать голы (как и его мама, игравшая в русский хоккей), единственный оказавшийся свободным комплект
формы был вратарским. И эта случайность дала миру великого вратаря. А обычно в ворота ставили тех, кто катался похуже, ростом и физическими данными не выделялся, но при этом не боялся шайбы и умел терпеть боль. Последнее в шестидесятые годы было для вратарей
обязательным. Вратарские коньки пробивались прямым попаданием в мысок, тяжеленные, набитые конским волосом щитки плохо гнулись и защищали отнюдь не всегда. Отечественные хоккейные трусы с фибровыми вставками, нагрудники, похожие на телогрейки, — все это не спасало
от синяков, шишек, а то и более серьезных травм.
— Получив новую форму, приходилось тут же заниматься ее переделкой, — вспоминал Сидельников. — Щитки перешивались, в трусы под фибру или пластик вкладывался войлок, а вот с нагрудниками была беда. Рукава разрезали и более плотно набивали конским волосом, под грудь подшивали поролон, но от прямого щелчка «в грудину» это не спасало. Приходилось терпеть. А тут в начале семидесятых появились клюшки с загнутыми крюками, броски стали сильнее.
С приходом Сидельникова в основной состав «Крылья» постепенно стали продвигаться вверх по турнирной таблице. Вот хроника: 1970 год – 8-е место, 1971 год – 6-е, 1972 год – 4-е, 1973 год – 3-е, 1974 год – 1-е. Конечно, Саша играл не один, но ведь существует в хоккее поговорка, что вратарь – это половина команды.
Когда мы с Сидельниковым разговаривали о сборной СССР, он больше всего жалел, что не смог выйти на лед против сборной НХЛ в 1972 году. В то время Владислав Третьяк, который был на два года младше Сидельникова, и играл здорово, и был в фаворе у наших хоккейных
руководителей. Так что первый раз Саша выступил за сборную уже после исторической Суперсерии — 5 ноября 1972 года в Тампере вышел на замену против сборной Финляндии при счете 4:1 в нашу пользу и сыграл «на ноль». Через пару дней в Хельсинки уже отыграл полностью
и пропустил лишь одну шайбу. После этого выступал за сборную еще шесть лет, провел 34 игры…
1974 год стал триумфальным для «Крыльев», которые возглавлял Борис Кулагин. Сидельников не только утвердился в качестве второго вратаря страны, но и показал, что может составить серьезную конкуренцию Третьяку. К этому времени он уже стал двукратным чемпионом мира и Европы. А осенью 1974 года состоялась вторая Суперсерия, наша сборная встречалась со сборной ВХА. 6 октября в Москве Сидельников вышел на заключительную игру с первой минуты и провел ее блестяще. Наши выиграли — 3:2, ни Бобби Халл, ни Горди Хоу забить Саше не смогли.
Буквально за месяц до начала очередного чемпионата мира Сидельников получил тяжелейшую травму — разрыв крестообразных связок, причем на обоих коленях. Как только ноги стали подживать после операции, в ЦИТО, где лежал Саша, зачастили тренеры сборной. Кулагин
требовал немедленно приступить к тренировкам. Сидельников отказался.
В то время среди хоккейных тренеров была популярна фраза, обращенная к игрокам: «Что-то мы слишком беречь себя стали!». Наверняка много раз слышал ее и Сидельников. Но вытерпел, дождался, пока ноги начнут нормально работать, и стал готовиться к новому сезону. В сборной его место уже было занято талантливым спартаковцем Виктором Криволаповым. Дело не только в травме. Тренеры часто были недовольны резким характером Александра, его независимыми суждениями. И все же отлучение от сборной продлилось недолго.
…До сих пор отчетливо помню первые игры советских клубов против клубов НХЛ в конце 1975-го — начале 1976 года. «Крылья», носившие в Северной Америке название Soviet wings, играли с четырьмя клубами НХЛ и победили трижды – «Питтсбург», «Чикаго» и «Нью-Йорк Айлендерс».
Сидельников играл великолепно! Его игра на выходах очаровала канадцев. Он ловил шайбы стоя, сидя и даже лежа на льду! Подъезжать близко к его воротам было опасно для нападающих: игрок мог получить клюшкой по щиколоткам или другим чувствительным местам. В общем,
нашего вратаря канадцы побаивались.
Потом была победа на инсбрукской Олимпиаде. А потом уже упоминавшееся вначале фиаско в Польше.
Вспоминать о нем Саша не любил. Правда, однажды, когда мы сидели на трибуне Одинцовского ледового дворца и наблюдали за тренировкой ХК МГУ, он сам заговорил об этом: «Мы этих поляков обыгрывали всегда и думали, что так будет вечно. Настроя ни у кого не было, а поляки как побежали… В общем, после этого я стал подумывать о том, чтобы закончить с хоккеем. Друзья отговорили».
Как-то утром в середине сезона 1979 года Сидельников не смог встать с кровати из-за дикой боли в спине. Профессиональная болезнь вратарей дала себя знать. И начались мотания по клиникам и физкультурным диспансерам. За два сезона Саша сыграл всего 15 игр в составе «Крыльев». Казалось бы, все — тридцать лет, травмы, болезни, характер не сахарный, но сезон 1980 – 1981-го Сидельников снова встретил основным вратарем клуба. А затем отыграл еще более ста игр в трех следующих сезонах.
Через год после окончания его карьеры мы столкнулись с Сашей в коридоре тренировочного катка Института физкультуры. Поговорили. Саша рассказал, что заканчивает Высшую школу тренеров, будет работать в школе «Крыльев» с детьми.
Несколько лет он активно занимался этим делом, помогал и команде мастеров, но не поладил с новым руководством клуба. В конце девяностых кто-то из чиновников даже дал указание не пускать его в родной Дворец спорта в Сетуни. Основными средствами существования самого известного вратаря «Крыльев» стали нечастые гонорары от выступлений за сборную ветеранов. В высотке на Котельнической набережной Саша жил с женой Мариной и сыновьями Андреем и Дмитрием. Его старенькую белую «пятерку» угнали.
Будучи вице-президентом ХК МГУ (команда играла тогда в первой лиге первенства России), я пригласил Сидельникова поработать с нашим коллективом. Народ подобрался приличный: Игорь Дорофеев, Паша Кадыков, Саша Фаткуллин, Женя Штепа, Игорь Акулинин, Дима Фролов,
талантливая молодежь. Саша работал вместе с Иваном Авдеевым в качестве тренера, затем был начальником команды. Кто бы мог подумать, что наш клуб станет для него последним…
Во Дворец спорта «Крылья Советов» в тот день Александр Николаевич Сидельников пришел как гость. ХК МГУ играл против «Крыльев» в Открытом первенстве Москвы. Под сводами зала висели громадные клубные майки с номерами и фамилиями хоккеистов, внесших, по мнению
руководства клуба, наибольший вклад в развитие хоккея. Свитера под первым или двадцать вторым номером с фамилией Сидельникова среди них не было. «Что еще надо сделать для клуба, чтобы меня отметили? — спросил Александр Николаевич и сам же ответил: — Умереть, наверное»…
Нынешней весной мы в очередной раз созвонились, чтобы поговорить о его участии в проекте «Новой газеты» под названием «Забытая сборная», который рассказывал бы о героях нашего спорта, в том числе и о нем. Тогда Саша в очередной раз ложился во врачебно-физкультурный диспансер на Земляном Валу лечить спину. Договорились начать цикл интервью летом, во время подготовки к новому сезону. Не успели…
23 июня 2003 года, находясь на отдыхе в Архангельской области, на 53-м году жизни скоропостижно скончался заслуженный мастер спорта Александр Сидельников. Врачи назвали причиной смерти острую сердечную недостаточность. Похоронен он на Троекуровском кладбище в Москве. Кто-то сказал бы: «Все, сгорел Костер!». Может, и так, но отблески его всегда будут светить тем, кто любит и знает хоккей…
|
